Юрий Кузнецов: пивший из черепа отца…
Юрий Поликарпович Кузнецов — поэт, переводчик, литературный критик, редактор, один из значительных советских поэтов — родился 11 февраля 1941 года. Он явился на свет в станице Ленинградской Краснодарского края. Географический парадокс в названии станицы отражает страшную историю этого населенного пункта. В 1918-1920-х годах станица Уманская, заселенная потомками запорожских казаков, выходцев из Уманского куреня Запорожской сечи, стала ареной ожесточенных боев «красных» и «белых», точнее, «белого казачества». В начале 1930-х в станицу пришел голод. В 1933 году выжившие жители Уманской получили обвинение в подрыве плана хлебозаготовок. Тысяча двести семей в полном составе, со стариками и детьми, были депортированы на севера или в Казахстан. Станица обезлюдела. Ее в приказном порядке заселили военнослужащими Белорусского и Ленинградского военных округов с семьями, а название постановлением Президиума ВЦИК от 20 июня 1934 года сменили на Ленинградскую. Одним из этих офицеров был подполковник Поликарп Ефимович Кузнецов, отец поэта. Он служил начальником разведки корпуса и погиб на Сапун-горе в 1944 году в битве за Севастополь. Его смерть сильно повлияла на ребенка — и отразилась в его взрослом творчестве. Отцу Юрий Кузнецов посвятил одно из самых мощных стихотворений: Я пил из черепа отца За правду на земле, За сказку русского лица И верный путь во мгле. Вставали солнце и луна И чокались со мной. И повторял я имена, Забытые землей. Образ пития из черепа отца долго «склоняли» критики 1970—1980-х годов. Он вызывал споры, нравственна или безнравственна эта строчка. Наконец в литературоведении установилась такая точка зрения, что восьмистишие стоит считать выражением скорби и боли поэта о жестокости войны: она лишила целое поколение отцов, у них никогда не будет общих застолий — только «питие из черепов», и необходимо хотя бы не забывать имена тех, кто лег в землю на войне. Они погибли «За правду на земле, / За сказку русского лица / И верный путь во мгле». Молодой Юрий Кузнецов поступил в Краснодарский педагогический институт по стопам матери-учительницы. Но не окончил его — был призван в армию, и, в отличие от многих громогласных «патриотов», не манкировал священной гражданской обязанностью. Служить ему выпало связистом на Кубе в разгар Карибского кризиса 1962 года. А после армии Кузнецов какое-то время работал в милиции. Но литература все же пересилила. Ведь первое стихотворение мальчик написал в 9 лет, а первую публикацию «заслужил» в 16. Жизни без стихов он не мыслил. За свою жизнь он написал и издал около двадцати стихотворных сборников. В 1970 году Юрий Поликарпович с отличием окончил Литературный институт им. А. М. Горького, семинар Сергея Наровчатова, знаменитого фронтового поэта. Получив образование, работал в издательстве «Современник» в редакции национальной поэзии. В этом качестве Кузнецов сам занимался переводами стихов поэтов «братских народов», а также создал собственные версии текстов зарубежных классиков, среди которых были Джордж Байрон, Джон Китс, Артюр Рембо, Адам Мицкевич. Между прочим, Кузнецов перевёл и «Орлеанскую деву» Шиллера. Избранные переводы Кузнецова вышли в издательстве «Современник» в 1990 году под красивым названием «Пересаженные цветы». С переводами его собственных сочинений вышло куда скромнее: они переводились на азербайджанский язык. За дальние рубежи, кажется, не издавались. Редакторская работа стала одной из основных профессий поэта (ведь стихи — это все же творчество, а не ремесло). В 1974 году Юрий Кузнецов вступил в Союз писателей СССР. Был он также редактором издательства «Советский писатель» и сотрудником редакции «Нашего современника». А еще до конца жизни вел поэтические семинары в Литературном институте и на Высших литературных курсах. Старый Юрий Кузнецов. Фото: tcmb.ru Военная лирика занимала центральное место в творчестве Юрия Кузнецова. Чаще всего это был не Карибский кризис, а Великая Отечественная война. Например, еще одно известное стихотворение, навеянное судьбой отца, он написал в 1972 году — Юрия Поликарповича переживания той войны никогда не отпускали. Он сам говорил, что воспоминания о войне стали важнейшими мотивами его поэзии. Возвращение Шёл отец, шёл отец невредим Через минное поле. Превратился в клубящийся дым — Ни могилы, ни боли. Мама, мама, война не вернёт… Не гляди на дорогу. Столб крутящейся пыли идёт Через поле к порогу. Словно машет из пыли рука, Светят очи живые. Шевелятся открытки на дне сундука — Фронтовые. Всякий раз, когда мать его ждёт, — Через поле и пашню Столб клубящейся пыли бредёт, Одинокий и страшный. Критики ставят «Возвращение» на особицу в наследии поэта за его яркую (точнее, жуткую) образность, производящую на читателя эмоциональную «встряску». Но вообще-то Кузнецов всегда писал «на разрыв». Даже в стихи о любви он умудрялся вплетать «боевые» метафоры, вроде ветра, который одной рукой треплет волосы любимой, а другой — топит на море корабли, или эпической «царской кости» в безжалостной пасти. Юрий Кузнецов создавал собственную мифологию, ключами к которой были многозначительные символы. Потому, собственно, и нельзя утверждать, что этого поэта всегда прочитывают правильно… Возможно, до его метафоризма еще надо дорасти. «Взрослый» Юрий Кузнецов стал апеллировать в творчестве к вечным проблемам: добро и зло, божественное начало в человеке, превращенные гражданские воззвания. В последние годы он писал библейские поэмы «Путь Христа», «Сошествие в Ад» и т.п. Названия своих книг Юрий Поликарпович превращал в поэтические (и даже политические) манифесты. На примере поздних изданий это особенно видно: «Русский узел» (1983), «Ни рано, ни поздно» (1985), «Душа верна неведомым пределам» (1986), «Золотая гора» и «После вечного боя» (1989), «Ожидая небесного знака» (1992), «До свиданья! Встретимся в тюрьме» (1995), «Русский зигзаг» (1999), «Путь Христа» (2000), «До последнего края» (2001). По этим заглавиям, действительно, прослеживается смятение 1980-х годов и попытки удержаться на позициях собственных идеалов, потрясения перестройки, резкое осуждение новой российской действительности в девяностые, отождествление пути России с крестным путем Спасителя и — предчувствие смерти. А потом Юрия Поликарповича не стало, и последующие издания выходили, возможно, уже не под его заголовками… Он умер не таким уж старым человеком — 63-х лет. От сердечного приступа. Как говорится, сердце болит только у тех, у кого оно есть. Устойчиво предание, что последнее стихотворение — «Молитва» — Кузнецов написал за девять дней до смерти. Это, в целом, очередной перифраз «Легенды о великом инквизиторе», запущенной в русский культурный и философский обиход Достоевским. На необитаемом острове моряки застали древнего старца — последнего из тех монахов, что там жили и все умерли. Он молился, причем не за кого-то конкретно, а «за всех» — и его молитва путеводной звездой озарила морякам путь. В благодарность они научили его молиться «как надо», как принято в мире. А уже отплыв от острова, увидели, что монах бежит за ними по воде аки посуху — он забыл слова новомодной молитвы и пустился в погоню — спросить снова… По-моему, это стихотворение как раз из тех, которые не укладываются в рамки конкретных толкований и даже религиозных учений. Хотя в старости Кузнецов стал едва ли не демонстративно религиозен и даже по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II перевёл на современный русский поэтический язык «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона. При этом Юрий Кузнецов выступал и против «очернения» советского строя и обесценивания завоеваний Советского Союза — хотя, казалось бы, эта эпоха было воинствующе безбожной, и подлинно верующим людям не могла даже нравиться, не то что становиться в их глазах сакральной. Но такое примирение непримиримого встречается у ярых патриотов. Целый ряд стихов Юрия Кузнецова стали песнями. Композиторы Виктор Захарченко и Георгий Дмитриев написали мелодии в общей сложности почти для полусотни его стихотворений. Среди них культовое «Возвращение», «Когда я не плачу, когда не рыдаю», «Колесо» и большая хоровая оратория «Китеж всплывающий» на основе шести текстов. Современная школьная презентация по стихотворению кузнецова «Атомная сказка». Фото из открытых источников. Кузнецова называли «сумеречным ангелом русской поэзии» и «самым трагическим поэтом России». А меж тем его поэтическая слава началась со стихотворения, можно сказать, шуточного — если бы оно не было так имманентно трагично. Я имею в виду «Атомную сказку», которую до сих пор тоже поют — но все больше барды под гитару, а не профессиональные вокалисты и коллективы. Эту сказку счастливую слышал Я уже на теперешний лад, Как Иванушка во поле вышел И стрелу запустил наугад. Он пошёл в направленье полёта По сребристому следу судьбы. И попал он к лягушке в болото, За три моря от отчей избы. — Пригодится на правое дело! — Положил он лягушку в платок. Вскрыл ей белое царское тело И пустил электрический ток. В долгих муках она умирала, В каждой жилке стучали века. И улыбка познанья играла На счастливом лице дурака. Юрий Кузнецов заявил так, будучи еще студентом Литературного института. Говорят, стихи эти стали веским контраргументом «лириков» против «физиков». Автор явно не идеализировал технический прогресс…
Rambler
Читайте также:
