Новостной раздел сайта Аkimataktobe.kz

За памятники! Величественные, они возникали по дороге совершенно неожиданно, на пустом месте, слева и справа.

Задумчивые старцы, могучие батыры, статные акыны. С домбрами и копьями в руках. На невысоких холмах и высоких постаментах. На конях и на своих двоих. Сначала я просто провожал памятники глазами, а потом просил друга Мурата остановить машину, чтобы запечатлеть новое виде’ние. Понял: вот он, новый поворот в постижении страны — через ее каменные изваяния. Ведь за каждым придорожным героем — не только история страны, но и ее колорит, обычаи, интригующие сюжеты. И кажется, не ошибся. Герои оказывались один другого героичнее, былиннее и …современнее. Седая старина отзывалась модерном. Не сразу. Постепенно.

Казахстанские фотовпечатления: коронавирусу вопреки

СВЕТ АБАЯ

Совру если скажу, что читал классика казахской литературы Абая Кунанбаева. Не читал. Но после того, как слетал в Казахстан, — прочитал. И Абая прочитал, и о нем. В частности, двухтомный роман Мухтара Ауэзова «Путь Абая» и книгу самого Абая «Слова назидания». Их подарил мне мой друг Мурат. В Словах — 45 СЛОВ. И в каждом — новелла о мудростях жития.

Стал ли я мудрее от назиданий Абая? Пожалуй, да. Вот доказательство. Вычитал в 35-м СЛОВЕ: «Будь моя власть, отрезал бы язык любому, кто утверждает, что человек неисправим». Так смело мыслил Абай на склоне лет. Я бы точно на такие крайние меры не пошел. Но именно потому, что стал мудрее, прочтя Абая!

А еще Абай перевел «Евгения Онегина». Не всего. Отрывки. При этом переводил он его, еще не очень хорошо зная русский язык. И потому дал в руки Онегину пистолет для самоубийства, хотя Онегин, помните, замыслил другое. Но ведь и в русской литературе сколько подстрочных переводов с оригиналом в дальнем родстве. Пушкин, например, переводил стихотворный «Коран», не зная вообще ни слова на арабском. У поэтов свои лирические шифры и коды. Лира лиру моет. Они и себе, и коллегам по перу таким образом памятники создают. Нерукотворные, разумеется, литературные.

А этот — рукотворный памятник Абаю — застал я не трассе, а в самом центре Нур Султана, на пересечении улиц Бейбитшилик (Мира на русском) и Абая. Раньше там стоял другой просветитель — Ленин. Но в 90-е светоч разума перестал признаваться как светоч. И депутаты маслихата захотели, чтобы в окна им лился свет от иного источника. Так бывает. Депутатам сегодня одно хочется, завтра другое. А скульпторам-каменотесам только дай субъект для творчества и деньги — в момент высекут любого мудреца, любого батыра.

В 2010-м году все желания и возможности сошлись. У депутатов нашлись перья для обращения к городскому акиму, у городского акима нашлись деньги, у зодчего Болата Досжанова — нашлись талант и инструменты. И зажил новой жизнью Абай. Тот самый Абай, который «вырвал бы язык любому, кто скажет, что человек неисправим».

Исправим, конечно. Это я и по себе сужу. Прилетел в Казахстан, мало что зная о знаменитом мыслителе. А улетаю — могу многое о нем рассказать. Тем и ценны путешествия. Едешь неучем. Возвращаешься — едва ли не мудрецом. Ну ровно Абаем. Хоть сам садись и пиши «Слова назиданий».

БЫЛ БУНТАРЕМ, СТАЛ ГЕРОЕМ

Собственно вот этот всадник и подвинул меня на казахские заметки. Больно хорош показался.

Как оказалось, и сам Кенесары хан — эпически хорош, заслужил благодарную память. Хотя кровушки русской, киргизской, узбекской (тогда еще бухарской, кокандской, хивинской — узбеки стали узбеками при Советской власти) попил он немало. Но это я так считаю. А сами казахи, конечно, иначе. Не кровушку пил, а отстаивал независимость нации, воевал против колонизации степных земель царской Россией. Защищал право жузов на свои кочевья.

С Россией, правда, всё не так просто. В 19-м веке кто только не воевал с самодержавием. И сами русские, в том числе. Но и находиться под покровительством большой империи хотели многие. В принципе и хан хотел. Но на своих условиях. Чтобы не строили на местах кочевий русских крепостей, чтобы не слали волостных управителей, чтобы ханство не трогали и пр. Иначе говоря хотел, чтобы было как сейчас.

В историю глубоко вдаваться не буду. Там ведь и внутри родов шла борьба, и с соседними ханствами. Закончил же свою эпическую жизнь последний казахский хан трагически. По одним преданьям отрубили ему голову, по другим — вскрыли кинжалом живот и вынули сердце. Кто совершил казнь и где — не буду о том. Зажили исторические раны.

А памятники батыру стоят на площадях, вдоль рек и дорог, как напоминание — с ханами все-таки лучше дружить и жить по добрососедски. Таки добился Кенесары своего. Живем ведь в дружбе и добрососедстве. Казахстан нынче России, положа руку на сердце, один из самых верных соседей. С Украиной, с Грузией, Молдавией маемся, земли делим, кордонами огораживаемся. А с Казахстаном — свободно перемещаем товары и капиталы, ездим, как к себе домой, говорим на одном языке.

Последний казахский хан внес свою лепту в этот позитивный финал. История народов вообще — процесс цикличный. В 19-м веке хан был бунтарем и разбойником. А в 21-м о нем песни слагают, памятники ставят. Пусть так. Хуже, если наоборот.

ДОМБРУ СЛОМАЛИ. А ГОЛОС ЗВУЧИТ

На этом придорожном памятнике

Биржан сал — самый знаменитый казахский бард. Сначала я по близорукости принял домбру за автомат. Подошел ближе — нет, держит акын в руках домбру. Целую и невредимую.

Но прославила Биржана сала на века как раз сломанная домбра.

О, эти непослушные и гордые акыны… Поют всегда не то, что слух владыкам ласкает. И всегда не вовремя. Биржан сал таков же. Поведаю историю.

Давно она случилась. Почти два века назад. Пригласили Биржана на большой праздник. Такой большой, что пожаловать на него должен был и генерал-губернатор из Омска. Собрался на праздник народ, молодой и старый, и захотел услышать, как играет домбра Биржана сала и какие песни поет Биржан сал. Для того и зван был на праздник. Сал в переводе что-то вроде нашего барда. И понеслась из белой юрты песня — нескончаемая и свободная, как степи казахские. И потянулись к юрте сотни новых слушателей. И забыли они о важном госте. Какому волостному правителю такое понравится…

И велел правитель замолчать Биржана. Но не хотели люди, чтобы молчал Биржан. И пришлось применить силу. Но и со сломанной домброй продолжал петь Биржан Так через века передалось это сказание.

Именно — сказание. Скорее всего никто не ломал барду домбру. Просто попросил местный правитель уважить большого начальника. По хорошему попросил. И скорее всего Биржан сал остановил пение. Но без сломанной домбры — как сложиться красивой легенде? И как акыну прославиться в веках? Мы вон сами про своих бардов со сломанными гитарами и судьбами сколько историй наворотили. Так что стоит Биржан памятником с целой домброй, возможно, и правильно. Ближе к правде.

Куда больше меня тронул другой сюжет. Уж точно былинный и точно взаправдашний. Есть такое необычное состязание у степных народов. Айтыс называется. У казахов айтыс, у киргизов — айтыш. Соревнуются певцы и поэты. Кто кого перепоет и переиграет. Один начинает, другой продолжает. И рождается бесконечная песня-попурри — с остротами, восхвалениями, обвинениями, юмором, сарказмом, одним словом, сплошной импровизацией. Истинно — битва акынов.

Самый известный песенный баттл состоялся между Биржаном и юной девушкой Сарой из дальнего степного селения. В него и прибыл Биржан — померяться талантами.

Я прочитал в вольном пересказе их знаменитую песенную перепалку. Много раз улыбался и удивлялся — как неисчерпаемы акынные извивы. Чего только не припомнили в стихах и музыке друг другу. И родителей до седьмого колена, и братьев и сестер нерадивых, и жен и мужей неверных, и верблюдов худосочных, и пустые увлечения. Что было, чего не было. Шпильки вставляли другу другу колкие и язвительные. Достоинства свои и сородичей возносили до небес. И чувства влюбленные. И все с листа, как в голову пришло. А приходило, конечно, из космоса.

Об их знаменитом айтысе поставлена опера, на «Казахфильме» снята художественная картина. Грех было не поставить и не снять. Такой сюжет! Сам просился в нотную тетрадь и на камеру.

Ну а я снял только этот памятник. Биржану салу. Акыну — певцу и поэту. Сары, к сожалению на дороге не застал. Возможно, до памятника ей просто не доехал, свернув с платной на обычную трассу. Но образ юной Сары храню в памяти и сейчас, сидя на борту лайнера, который уносит меня в Москву. И даже голос ее слышу. Очень похожий на голос самой чудесной казашки моей юности Розы Рымбаевой с ее пронзительной песней: «Как много лет во мне любовь спала». Ах, как хорошо бы эта песня легла и на уста Саре два века назад. Не уверен, что Биржан сал нашел бы достойный ответ. Мог бы и сломать от отчаяния домбру. Вот это была бы история…

САМЫЙ ПЕЧАЛЬНЫЙ АКЫН

Памятник Акану сери застал я недалеко от выезда из Нур Султана. Сидит народный певец ладным молодцем на лошади, вознесшись на 11-метров. Скульптор Казыбек Сатыбалдин всех пятерых своих придорожных героев поднял на одинаковую высоту Так, чтобы вписывались гармонично в Великую степь. Замысел удался — вписались.

Ну а сам Акан сери и его жизнь вызвали у меня искренние сочувствия. И хоть памятник ему исполнен в мужественных линиях, в каких изображают обычно Тамерлана, но нет… Какой там Тамерлан… Не покорял, не крушил, не царствовал. Влюблялся! И каждый раз неудачно. Я через это проходил не раз. Знаю, чем и как отзывается. Потому и проникся сочувствием.

Вроде всем задался Акан. Родословной, состоянием, статью, ловкостью, красотой. Казалось, бери от жизни полной пригоршней. Увы, так и не взял. Одни страдания от той любви случились.

Так редко бывает, чтобы такому орлу так не везло.

Первую его любимую сосватали местному баю. Задумал Акан похитить невесту перед свадьбой, да сорвалась затея. Потом дважды женился и дважды терял любимых жен. Умирали несчастные. В четвертый раз влюбился — и снова промах. Раньше него калым за невесту заплатил другой влюбленный. Против обычая не пойдешь.

Что оставалось несчастному Акану? Стал воспевать он свои потери. Находить утешение в музе. И это у него получалась много лучше. Так ярко и пронзительно пел он о своих любимых, что земляки заподозрили — видимо, Аллах осознанно послал доброму Акану душевные испытания, чтобы пробудить в нем талант. Ни при каких иных обстоятельствах не родились бы песни, которые и поныне поют в Казахстане. И я к тому склоняюсь. Разделенная любовь — наполовину бахвальство. А неразделенная — кристалльно чиста, истинно музыкальна и поэтична.

Но свою лучшую песню Акан спел даже не любимым, а любимому — скакуну Кулагеру. И это еще одна печальная история. Молодого жеребца подарил ему дядя. Столько тепла, любви, заботы вложил в своего Кулагера Акан, что стал он первым в степных скачках — байсах, и вызывать зависть у богатых баев. В одной из скачек завистники подстерегли скакуна и забили палками. И снова сложил Акан песню о безвозвратной потере.

Белый снег, упавший в ночь,

к утру сойдёт,

Но моя, о, Кулагер, боль

не пройдёт.

И неподалеку от памятника Акану я увидел красивый памятник Кулагеру. Вправду красивый. Но когда я фотографировал, еще не знал этой печальной истории. А сейчас смотрю на снимки и невольно задаюсь вопросом — почему есть памятник любимому скакуну, но нет возлюбленным Акана, которые и разбудили в нем редкий талант, без которых он не стал бы знаменитым акыном. Скульптурный триптих напрашивается. Слева — красавицы Актыктыс, Жамал, Фатима, Уркие. Справа — любимый Кулагер. А в середине сам Акан сери, на коне, с копьем, похожий на Тамерлана. Трогательно, пронзительно, познавательно. Рядом — музыкальное кафе, сувенирный магазин. И останавливались бы здесь автобусы с туристами. И слушали бы песни Акана сери. И проникались бы светлыми чувствами. Еще одна яркая культурная точка на карте Казахстана, еще десяток рабочих мест, еще один источник поступлений в бюджет. Седую старину почему не монетизировать?

НУР — ЗНАЧИТ СВЕТЛЫЙ

Этот кадр — самый неудачный. Снимал в 20-градусный мороз. Телефонная камера чуть заиндивела. И рука задрожала. А то! В нише величественной стелы высотой — едва ли не самый важный в древней и современной истории Казахстана герой. Сам Нурсултан Абишевич Назарбаев.

У меня к Назарбаеву, скрывать не стану, личные симпатии. Конечно, не потому что вознес он себе памятник и город при жизни. Даже для Востока это перебор. Памятник — ладно. Но целый город?

А вот за другие заслуги я бы ему этот нарциссизм простил. Вот уже 30 лет удерживает страну от вражды, большой крови и разрухи, от того, через что так болезненно прошли мы. По мне, убежденному охранителю, стабильность и внутренний покой в стране — первейшее условие любому развитию. Сначала безопасность граждан и границ, межнациональный лад — потом реформы. И никак наоборот.

В 90-е годы наш гениальный мыслитель Александр Солженицын в размышлениях «Как нам обустроить Россию» заповедовал оставить «раздутому Казахстану» южную дугу областей, исконные их степные земли. А восточные и северные вернуть в Россию. И заключил осторожно: «И коли захотят отделиться — и с Богом». То есть не насильно вернуть, а дать право на самовольно отдать.

Я представляю, в какую Сирию превратился бы сейчас Казахстан, последуй мы этим заветам. К счастью, в Казахстане оказался у власти не Гамсахурдия — как в Грузии, не Эльчибей — как в Азербайджане, а Назарбаев. Партийный руководитель — интернационалист. Что партийный — не так важно. Важно — что интернационалист. Важно, что не впал в буйный этнический раж. Что отвел страну от беды. А она была рядом. И сегодня Казахстан — наш добрый и слава Богу — мирный сосед.

Нынешние внутрисемейные терки в клане Назарбаевых, коррупционные скандалы — не предмет моего интереса. Это уже большая и, увы, грязная политика. А я про большие и забавные памятники.

Вот этот, на площади Независимости — из таких. Назарбаев словно выходит в костюме-двоечке с галстуком из памятника и вот-вот протянет мне руку. Простой казахский президент. Простому московскому гостю. Таким его изобразила группа архитекторов. Хотела ли? Не уверен. Но так получилось. В любом случае без такой стелы город Нур Султан — и не вполне столица. Так, Целиноград, Акмолинск. И даже не Астана.

Сам монумент называется «Казахский народ. Высота стелы 91 метр. В 91-м Казахстан обрел независимость. Магическая связь. Понятно, на 1991 метр никакого мрамора бы не хватило. Но все равно достойно получилось.

Цветы к памятнику-стеле, конечно, нести не стоит (плохая примета — еще жив герой), но придти, мысленно поздороваться с человеком в галстуке, поговорить о сущем, например об обнулении президентских сроков коллеге Путину — почему нет? Изваяние располагает.

Сам Назарбаев, кстати, обнулился изящно. Не президент уже, но светит над страной. Нур — что по арабски, что по казахски означает светлый. Светлый Султан. Помните: как корабль назовешь, так он и поплывет. Может, примета сработает и в Казахстане? Пусть, сработает. Если у соседа хорошо, то и России благо.

Rambler

Комментарии запрещены.