Новостной раздел сайта Аkimataktobe.kz

«Зрелище атомных взрывов завораживающее, даже на расстоянии 90 км! Щель в соседскую квартиру образовывалась при одном взрыве, при следующем — закрывалась. Настолько наши домики ходили ходуном. Такая мощь!», — вспоминает новосибирец Виктор Болярский, служивший в Чагане в 80 км от мест ядерных испытаний в 1961-1964 годах.

«Сила взрывов была различной, но хорошо запомнилось, что однажды так «долбануло», что открылась дверь в дивизионном клубе, где в то время было «лежбище» холостяков».

Ядерные испытания на Семипалатинском полигоне в Казахстане проводились несколько десятилетий — с 1949 по 1989 годы. Сначала наземные и воздушные, затем, после подписания в 1963 году Московского договора о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой, — только подземные ядерные взрывы. Последствия этих взрывов на объекте, удаленном от Новосибирска на 600 километров, дают о себе знать и сегодня.

От взрывов в Семипалатинске люди пострадали не меньше, чем при аварии в Чернобыле. Кадр из сериала «Чернобыль»

Виктор вспоминает, что о времени воздушных взрывов военнослужащим сообщали заранее, дежурные дивизионы сопровождали Ту-16, с которых сбрасывали заряды. А мирное население каждый день жило как на пороховой бочке:

испытания были засекречены, простых тружеников никто не извещал о том, когда рванет в следующий раз.

Да и что именно испытывают на полигоне, они тоже не знали — жили, не ведая беды, в то время как счетчики Гейгера, будь они под рукой, просто зашкаливали бы.

Бомбоубежищ не было — учеников просто во двор выводили

«Был полный информационный вакуум, мы не знали, что происходит, — вспоминает Елена Якубовская, председатель общественной организации «Союз Семипалатинск» Новосибирской области. — Я тогда школьницей была, учеников после первых взрывов только начинали выводить во двор: не прятали никуда — не было бомбоубежищ. А в Семипалатинске дома рушились при испытаниях, окна вылетали.

В школе было печное отопление — так, помню, во время взрывов сажа летела, с потолка все сыпалось. У нас, детей, уши закладывало. А однажды, когда я была уже классе в девятом, было даже какое-то кратковременное помутнение в голове — это уж потом я узнала, что в этот день была испытана «сахаровская» бомба. Сейчас как врач с ученой степенью могу сказать, что мы от нее испытали психотропное воздействие. После обычных взрывов мы испытывали головную боль, боль в костях, носовые кровотечения,

у моего поколения в годы испытаний в 10-12 лет были маточные кровотечения вместо месячных.

Особенно кости ног болели — годы же послевоенные были, бедные, и мы босиком бегали в основном. И вот у нас на ногах и руках были бородавки. В народе их «цыпками» называли, а это были лучевые ожоги, как я сейчас понимаю. Но тогда об этом не знали —

взрослые советовали нам на руки помочиться, чтобы бородавки сошли».

Радиоактивность осадков была в 4 тыс. раз выше фоновых значений

Испытания на полигоне оказали воздействие не только на жителей ближайших городов — огромный урон нанесли они и пограничным с Казахстаном районам Новосибирской области. Подробно об этом писал в своей статье «О воздействии ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне на природную среду и население Западной Сибири в годы „холодной войны“ доктор исторических наук Иван Савицкий. По его словам,

Новосибирской области „досталось“ меньше, чем Алтайскому краю, но последствия взрывов проявлялись и у нас.

»За 1949-1962 годы на Семипалатинском полигоне проведено 113 взрывов в атмосфере, из них 14 вызвали радиоактивное загрязнение Новосибирска. Самый сильный след радиоактивных загрязнений оставило в Новосибирской области испытание на Семипалатинском полигоне в ночь на 18 сентября 1961 года. Радиоактивность осадков 18-19 сентября 1961 года была в 4 тыс. раз выше фоновых значений. Метеорологические приборы, которые фиксировали радиоактивность до 1 тыс. мкр/ч (при норме менее 15 мкр/ч), зашкаливали до 25 сентября», — пишет он.

Смертность в Маслянинском, Ордынском, Сузунском районах

Иван Савицкий пишет о том, что траектория взрывов на полигоне сознательно направлялась в северо-восточный сектор влияния полигона, от которого на расстоянии 460-720 километров находится Новосибирск. «Китайцы, когда проводили испытания, смотрели, чтобы ветер шел не на их страну. А у нас наоборот —

чтобы СССР не обвинили в проведении испытаний, проводили взрывы, когда ветер шел на нашу территорию»,

— говорит Владимир Ларичкин, доктор технических наук, профессор, заведующий кафедрой инженерных проблем экологии, директор независимого испытательного центра НГТУ.

В районах Новосибирской области была высокая смертность. Фото Аркадия Уварова

Оценить все последствия испытаний на Семипалатинском полигоне невозможно — мешает гриф «Секретно», стоявший на материалах, касающихся этой темы. «Доказать напрямую, что те или иные последствия вызвала радиация, очень трудно, — говорит Владимир Ларичкин. — Условия жизни разные, образ жизни у всех разный — как ты докажешь, что рак был вызван радиацией, а не курением, например? По свежим следам это легче определить, но многие архивные материалы, которые касаются таких секретных испытаний, либо не рассекречиваются, либо уничтожаются».

Однако некоторые данные еще сохранились. Так, «к 1970 году загрязнение продуктов питания снизилось на два-три порядка. Вместе с тем содержание стронция-90 превышало среднесоюзный уровень в картофеле в 20 раз, пшеничном хлебе — в 2,3 раза, в говядине — в 2,5, — пишет он в статье, опубликованной в журнале „Гуманитарные науки Сибири“ (№4 2013 год). —

В зависимости от плотности радиоактивного загрязнения всю территорию Новосибирской области можно условно разделить на три группы радиационного риска.

Самые высокие показатели смертности в среднем за 1965-1969 годы были в Маслянинском, Ордынском и Сузунском районах.

Сравнительная оценка смертности населения от злокачественных новообразований за 1965-1990 годы показала, что в СССР она увеличилась на 12,5%, в Новосибирске — на 31,2, в Ордынском районе — на 38,3, в целом в Новосибирской области — на 30,3%».

Фото Аркадия Уварова

Мародерство в брошенных городах

Очередной виток повышения уровня радиации в районах, прилегающих к Казахстану, зафиксировали в 90-х, когда, казалось бы, все испытания на полигоне завершились. «Более 10 лет назад в Семипалатинске проходила конференция, куда были приглашены экологи из Казахстана и сопредельных с ним регионов, — вспоминает Владимир Ларичкин. — Главный эколог Семипалатинской области тогда озвучил очередную проблему: когда полигон закрыли, люди, работающие на нем и живущие в городках-спутниках, начали разъезжаться. Город Курчатов был, к примеру, покинут практически полностью. Жители не могли продать собственность и оставляли квартиры вместе с мебелью. Началось мародерство. Унитазы, окна, двери — все тащили. Дома стояли, как после бомбежки. А в лихие 90-е
начали гоняться за металлоломом: из шахт полигона доставали кабели, металлоконструкции и перепродавали.

В Казахстане и на прилегающих территориях стал появляться металлолом, который „фонит“. Так что у нас и сегодня могут быть дома вещи, сделанные из того металлолома. Тогда на конференции предлагали объединить усилия тех, у кого есть приборы, чтобы определить, где наблюдается повышенный радиационный фон. Но все так и осталось на уровне устных переговоров».

Не пострадавшие

Новосибирская область в отличие от Алтайского края не получила статуса пострадавшей территории. Дважды руководство области направляло письма в Правительство РФ, в которых сообщалось о радиоактивном загрязнении территории области и ставился вопрос о реабилитации населения. На оба письма были присланы отрицательные ответы. ​

Даже тем, кто служил и жил в те годы в Казахстане, не так-то просто получить статус пострадавшего от радиоактивного излучения. «Я помню, что особо резко наши молодые „дубовые“ организмы тогда, во время службы, не реагировали, только всякие

царапины подолгу не заживали, текла лимфа,

— вспоминает Виктор Болярский. — Стартовики, которые по службе постоянно возились с „железяками“, ходили вечно с забинтованными руками! Много лет спустя встретился с жителями района, пострадавшего от Чернобыля, имевшими льготы и привилегии. Такого проявления (текущей лимфы из царапины) у них не было. Сколько же тогда облучения получили мы? Отразилось это на наших детях, многие имели положительную тубинтоксикацию. Что на самом деле это было — кто же скажет?»

Rambler

Комментарии запрещены.